|
Garshin.Ru |
|
Лексиконы |
|
Пишите |
|
|
|
|
Библиографическме разделы о праславянской морфологии, синтаксисе и грамматическом словоизменении (реляции):
Библиографию по праславянской грамматической системе смотрите также в литературе о праславянском языке.
Можно поискать нужную покупку в сетевом магазине Май-шоп по названию товара, фамилии автора (редактора) книги, режиссера фильма...:
Праславянская морфология эпохи распада относительно легко реконструируется как весьма близкая к той, которая засвидетельствована в древнейших памятниках славянской письменности всего 11 веков тому назад. Если в области фонологии славянская компаративистика направлена главным образом в глубь предшествующего состояния от эпохи распада и первой фиксации славянской речи, то в морфологии, наоборот, - от эпохи распада к современному состоянию. Относительно давно реконструирован инвентарь праславянских именных и глагольных флексий в соотнесении с праиндоевропейским. Некоторые спорные детали диалектных различий праславянского языка в области инвентаря флексий неоднократно обсуждались. Общая картина праславянского формообразования описана в нескольких ранних (Мейе, Ильинский) и современных обобщающих трудах по сравнительной грамматике славянских языков (Вайян, Штибер, Мельничук). Однако, пожалуй, именно П. С. Кузнецов придал славянской сравнительно-исторической морфологии то же направление, в котором давно развиваются исследования по праславянской фонологии, в глубь веков, в древнейшее состояние. Его "Очерки по морфологии праславянского языка" (1961) и отдельная брошюра "Развитие индоевропейского склонения в общеславянском языке" (1961) - не традиционная сравнительная грамматика, а собственно история праславянского языка.
В области исследования праславянского склонения необходимо упомянуть обобщающие работы О. Гуйера (1910, 1920), Г. Шелезникера (1964) и др. Проблему механизма развития праславянского склонения поднял Л. А. Булаховский, посвятивший несколько статей проблеме действия аналогии (1956, 1957).
В области праславянского спряжения одно из ранних обобщений принадлежит И. Лекову (1934). Детальное сопоставление славянского и балтийского глагола дано у Станга (1942), дальнейшее сравнение славянской конъюгации с другими и.-е. языками в плане реконструкции находим у Вяч. В. Иванова (1965, 1968) и др.
Как и следовало ожидать, вслед за успешно развивающейся диахронической фонологией именно на славянском материале зародилась и стала развиваться диахроническая морфология. Это - серия работ Ф. Мареша (1962, 1963, 1964, 1967, 1978), В. Георгиева (1969, 1978) и В. Журавлева (1974, 1976, 1978), где изложены принципы диахронической морфологии в отличие от исторической грамматики. К этому направлению примыкает серия весьма информативных работ Д. Станишевой (1976, 1978) и др.
Любопытно, что исходным материалом для построения диахронической морфологии служит главным образом деклинация, ее категории и их динамика (склонение, падеж, число, род, типы склонения и др.) как продолжение начатого Бодуэном и младограмматиками выяснения механизма грамматической аналогии, подмеченной ими также на материале категорий склонения (деклинации). Для Бодуэна де Куртене аналогия - явление чисто психологического плана, как, между прочим, и фонема. Освобождение фонемы от бодуэновского психологизма, перенесение решения фонологических задач в чисто лингвистический план (Яковлев, Трубецкой, Якобсон, Карцевский, Аванесов и др.), привело к созданию фонологии. Заслуга инициаторов диахронической морфологии состоит в перенесении решения морфологических задач в лингвистику, на морфологический уровень, т. е. в освобождении понятия аналогии от бодуэновского психологизма.
Сравнительно-исторические исследования славянского синтаксиса, пожалуй, более продвинуты в той области, которая связана с морфологией, т. е. в области значения и функций грамматических категорий. Наиболее разработаны проблемы функций и значений падежа; инструменталь в балтийском и славянском (Э. Френкель, 1926), в славянских языках (коллективная монография под ред. С. Б. Бернштейна, 1958), датив; (А. Б. Правдин, 1957), локатив (В. Н. Топоров, 1961), отдельные падежные конструкции (Р. Ружичка, 1961; Г. Бирнбаум, 1970; Г. Якобсон, 1965; Г. Андерсен, 1970; В. Кипарский, 1967, 1969). Получило функционально-синтаксическое объяснение происхождения и развитие балто-славянской оппозиции именного и местоименного прилагательного (В. Розенкранц, 1958; И. Курц, 1958; 3. Зинкевичус, 1958; Н. И. Толстой и др.). Проблема оформления значения будущего времени в истории славянских языков обсуждалась в монографии Г. Бирнбаума (1958).
Неоднократно обсуждалась проблема взаимоотношения категории вида и времени в сравнительно-историческом плане (А. Белич, 1956; А, Мазон, 1958; Г. Гальтон, 1962 и др.). И в этом разделе сравнительно-исторического синтаксиса славянских языков складывается оригинальная и весьма перспективная диахроническая концепция, весьма близкая к концепциям современной диахронической фонологии и морфологии. Это - целая серия весьма интересных работ Д. Станишевой и ее сотрудников (1968, 1978 и др.), К. И. Ходова (1970, 1973 и др.). Одним из первых, кому удалось сделать фундаментальное обобщение в области реконструкции праславянского синтаксиса в плане структуры предложения, был ученик Фортунатова Е. Бернекер (1900), реконструировавший порядок слов в праславянском. И лишь Вяч. Вс. Иванов (1965) ревизовал и уточнил основные выводы Бернекера на основании новых данных (позже дешифрованные анатолийские языки) и методов исследования. Правда, еще раньше были уточнены некоторые детали относительно места прилагательного в старославянском и древнерусском (М. Виднес, 1958), энклитик (Р. Якобсон, 1935, 1962, 1971), плеоназма (Беднарчук, 1967), отдельных типов и фрагментов праславянского предложения (Я. Бауер, 1967; И. Феррел, 1968),
фундаментальное обобщение сравнительно-исторического синтаксиса славянских языков дано в серии публикации А. С. Мельничука (1963 и сл.). Теоретические проблемы реконструкции праславянского синтаксиса поднимаются в работах Я. Бауера (1958, 1903 и др.) и его сотрудников (1972).
).